Действие третье

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Гостиная в мюнхенском особняке Гюнтера. Стены увешаны картинами еврейских художников и предметами еврейского быта. Гюнтер и Маша ужинают за старинным, богато сервированным столом. Повар-китаец ввозит столик-коляску с едой, обслуживает их.

Гюнтер: Милая, ттты так и не отттветила на мой вввопрос.

Маша: На какой?

Гюнтер: Кухню кккакой страны ты предпочччитаешь?

Маша (усмехается): Трудно сказать!

Гюнтер: Пппочему?

Маша: Не знаю... За эти две недели я столько всего перепробовала. По-моему, мы обошли с тобой все парижские рестораны.

Гюнтер: Тттеперь предстоит обббойти все мммюнхенские.

Маша: О Боже мой! Я превращусь в корову, и ты меня разлюбишь!

Гюнтер (внезапно цепенея): Я... я ннне разлюблю тебя даже кккогда ты пппревратишься в... стул, или в... мокрые ботинки. Ттты мне нужна, как вввоздух. Без тебя я ннне жил, а... знаешь...

Маша (бросается к нему, чуть не сбивая повара с ног, садится Гюнтеру на колени, целует его): Обожаю, когда ты волнуешься! Ты становишься таким странным, таким... сумасшедшим! Волнуйся, волнуйся еще! (Целует его.) Спрашивай, спрашивай меня, милый! Спроси, сколько у меня было мужиков!

Гюнтер: Мне эттто не интересно.

Маша: Ну, спроси про что-нибудь... про кухню!

Гюнтер: Кухню кккакой страны ты предпочитаешь?

Маша: Да я не кухню предпочитаю, а блюда. Например, никто не приготовит фаршированную щуку лучше моей бабушки. А цыплят табака лучше Гоги Кавтарадзе. А украинский борщ лучше моей тети. А в ресторане... конечно, это все вкусно, омары в коньяке, лозания, и это, ну... то что мы ели вчера? Кадык теленка?

Гюнтер: Ри дэ во. Тебе не понравилось?

Маша: Да нет же, очень понравилось, но как тебе сказать... как будто это сделано не руками человека.

Гюнтер: А чьими ррруками?

Маша: Не знаю. Ну, вот это, например. (Показывает на блюдо с китайской едой.) Как это называется?

Гюнтер: Хрустальный поросенок. Эттто блюдо китайцы едят тттолько по большим пппраздникам. В китайской кухне оннно сссамое дддорогое.

Маша: Почему?

Гюнтер: Пппотому что ппприготовить его очень сссложно. Эттто делают только очень опппытные повара. Представь, поросссенка надевают на специальные вилы и дддолго обжаривают на вввесу над открытым пламенем, после чччего он приобретает такой необычный цвет.

Маша: Как будто из красного стекла! Есть страшно!

Гюнтер: Ты правда не хочешь?

Маша (целует его): Шучу. Хотя по-хорошему — сварить бы из этого поросенка холодец, поставить бы на стол литра три «Московской» и позвать бы в гости наших мудаков-эмигрантов!

Гюнтер: Ты правда хочешь? Водки?

Маша (смеется): Опять шучу! Ну не каждый же день водку пить! Скажи мне, пожалуйста, почему немцы так серьезно все воспринимают? Даже шутки?

Гюнтер (пожимает плечами): Я об этттом не зззадумывался. Мможет, тебе пппросто кккажется?

Маша: Да какое там «кажется»! Со мной в институте училась одна пара из ГДР, Хорст и Моника. Такие ужасно правильные ребята. Ну и однажды он один пришел на лекцию, без подруги. Я подхожу и говорю: Хорст, ты знаешь, где твоя Моника? Он говорит: знаю. В общежитии. У нее приступ мигрени. А я ему: ничего ты не знаешь. Я сейчас видела, как она с каким-то негром к ресторану «Метрополь» на такси подкатывала. Он побледнел. Это правда? — спрашивает. Я говорю: честное комсомольское. Он конспекты забирает — и в общежитие. Ну, мы с девчонками посмеялись да забыли. А назавтра эти Хорст с Моникой поперлись в бюро комсомола на меня жаловаться. Оказывается, я унизила их человеческое достоинство и опорочила звание комсомольца.

Гюнтер: Ну, пппросто дддурак этот Хорст.

Маша: Я ему так и сказала! Я говорю: ты что, дурак, шуток не понимаешь? А он говорит: это не шутка, а подлость. У нас, говорит, в Германии так не шутят. Я спрашиваю: а как же у вас шутят в Германии? Он говорит: шутят по-хорошему. Я спрашиваю: это как? Это, говорит, человек, который с тобой шутит, сам сразу начинает смеяться, так что ты понимаешь, что он шутит. Вот так. Слушай, Гюнтер, пошути со мной по-хорошему?

Гюнтер: Как?

Маша (ерзая у него на коленях): Ну скажи, что мы сегодня опять будем водку пить.

Гюнтер: Ну, вообще-то под хрустального поросенка подают кккитайское кккрасное вввино. Водка к нему не подходит.

Маша: Знаешь, один мой приятель сказал, что водка не подходит только к одному продукту.

Гюнтер: К какккому?

Маша: К говну!

Гюнтер: Значит, ттты все-таки хочешь водки?

Маша: Хочу. Но сегодня я хочу не просто так. А с идеей.

Гюнтер: Как это — с идеей?

Маша: Ты главное скажи, чтоб принесли, а как и что — я тебе объясню.

Гюнтер: Элисказес, принесите нам рррусской ввводки!

Входит слуга Гюнтера Элисказес, ставит на стол бутылку водки, уходит.

Маша: Скажи, у вас в доме всегда были слуги?

Гюнтер: В общем, да. Без Элисказеса я бы не смог ухаживать за дддомом.

Маша: Почему?

Гюнтер: Здесь двенадцать комнат, сад, кухня. Нннадо следить ззза всем этттим, договариваться с ссадовником, с ппповарами, зззакупать продукты. А у меня довольно много ррработы.

Маша: Вот этого я не могу понять! На хуй тебе работать экспертом в этом патентном бюро, если тебе по наследству привалило на 22 миллиона недвижимости?

Гюнтер: Ннно это моя пппрофессия.

Маша: У меня тоже есть профессия. Инженер-экономист. Но я ни одного года не работала по специальности.

Гюнтер: Но как ты зарабатывала на жизнь?

Маша: Фарцевала, была на содержании у богатых любовников.

Гюнтер: Жаль.

Маша: Что жаль?

Гюнтер: Чччто меня ннне было рядом.

Маша (целует, гладит его лицо, потом берет за подбородок): Слушай, не вгоняй меня в грусть сегодня. Хорошо?

Гюнтер: Я пппостараюсь.

Маша: Ну и отлично! (Спрыгивает с его колен, хлопает в ладоши.) Эй, Экле... эклеси... господи, язык сломаешь, ну как твоего слугу зовут...

Гюнтер: Элисказес.

Маша: Элисказес!

Входит Элисказес.

Элисказес: Слушаю вас.

Маша (подходит к нему): Милый Элисказес, принесите нам, пожалуйста, соленый огурец.

Элисказес: К сожалению, мадам...

Маша: Я не мадам. Зовите меня просто Маша.

Элисказес: К сожалению, фрау Маша...

Маша: Я не фрау, черт побери! Я просто Маша!

Элисказес: Прошу прощения... Маша.

Маша: Отлично. Так что, к сожалению?

Элисказес: К сожалению...

Маша: Нет соленых огурцов? Это позор! Гюнтер, у тебя в доме нет соленых огурцов! Ты понимаешь, что это недопустимо?!

Гюнтер: Маша, но я не помню, когда я последний раз ел сссоленый оггггурец.

Маша: А еще культурный человек! Боже мой, куда я попала!

Гюнтер: Но в Германии соленые огурцы не пппопулярны. Немцы предпочитают мммаринованные.

Маша: Вот поэтому вы и проиграли войну. Элисказес! Возможно в городе Мюнхен найти соленый огурец?

Элисказес: Конечно возможно, но сейчас уже вечер и все магазины...

Гюнтер: Поезжайте в тот русский ресторан на Людвиг штрассе. Я уууверен, что там ееесть сссоленые огурцы.

Элисказес выходит.

Маша: Вот так всегда: захочешь выпить не просто так, а с идеей, и, как назло, чего-нибудь не окажется — или водки, или огурцов!

Гюнтер: Ннно, может быть, для тттвоей идеи подойдут и маринованные огггурцы?

Маша: Если бы тебя сейчас услышали наши писатели-деревенщики, они бы тебя назвали бездуховным человеком.

Гюнтер: Ззза что?

Маша: За то что ты не знаешь разницы между маринованным и соленым огурцом.

Гюнтер: Ну ррразница, конечно, есть, ннно она... не принципиальна.

Маша: Не принципиальна? (Качает головой.) Боже мой! Не думала, что на Западе живут такие дикари... Да ты знаешь, что такое соленый огурец?

Гюнтер: Ннну я пробовал...

Маша (печально): Пробовал... Соленый огурец, это... это как... как... я даже не знаю, с чем это сравнить. Да еще чтоб вам, немцам, было понятно. С первой любовью! Понятно?

Гюнтер: Ннне очень...

Маша (задумчиво): Ну тогда... с падением Берлинской стены! Понятно?

Гюнтер (с улыбкой пожимает плечами): Тоже ннне очень...

Маша: Какой непонятливый народ! Ну, хорошо, я тебе для ясности одну историю расскажу. Со смыслом. Сталин в последние годы жизни много пил. А опохмелялся утром знаешь чем? Рассолом из-под соленых огурцов. Ну и однажды они страшно напились, а Берия приказал утром подать Сталину рассол. Но из-под маринованных огурцов.

Гюнтер: И что?

Маша: Ну и умер Сталин.

Гюнтер: Я про эту версию не слыхал.

Входит Элисказес с тарелкой соленых огурцов.

Маша (хлопает в ладоши): Не может быть! Неужели соленые?

Элисказес: Соленые, фрау... простите... Маша.

Маша: Отлично! Оставьте нас, Элисказес.

Элисказес направляется к двери.

Маша: Хотя нет! Подождите!

Элисказес останавливается.

Маша (Гюнтеру): Знаешь, милый, мой покойный дедушка-графоман говорил: «Умей делить Добро со всеми, не только с близкими людьми». Так что знаешь, как мы сделаем... Элисказес! Кто еще сейчас в доме?

Элисказес: Повар и секретарь господина фон Небельдорфа.

Маша: Зовите их сюда!

Элисказес выходит и возвращается с поваром и секретарем Гердом.

Маша: Господа, прошу вас всех к столу.

Вошедшие недоуменно переглядываются.

Гюнтер: Прошу вас, господа, сссадитесь.

Повар, Элисказес и Герд садятся за стол.

Маша: Господа, я хочу вам преподнести один урок, который... который поможет вам стать счастливыми. (Показывает каждому бутылку с водкой.) Что это, по-вашему?

Повар: Водка.

Герд: Водка.

Элисказес: Водка.

Гюнтер: Ввводка.

Маша: Какая это водка? (Снова показывает каждому.)

Повар: Русская.

Герд: Русская.

Элисказес: Русская.

Гюнтер: Рррруская.

Маша: Отлично! Если вы и дальше все так же будете понимать с полуслова, у вас проблем не будет. (Разливает бутылку водки в пять фужеров для вина.)

Маша: Господа. Я хочу научить вас правильно пить русскую водку.

Гюнтер: Чччто значит ппправильно?

Маша: Это значит, что на Западе русскую водку пьют не правильно.

Гюнтер: Как — не правильно?

Маша: Скажи, милый, ты будешь пить ликер перед обедом?

Гюнтер: Нет.

Маша: А виски во время обеда?

Гюнтер: Нет.

Маша: Хорошо. А водку когда ты будешь пить? До обеда, во время обеда, или после?

Гюнтер: Пппосле.

Маша: Очень хорошо. Значит, господа, правило № 1. Запомните сами, расскажите своим друзьям, женам, любовницам, детям, правнукам и праправнукам. Русскую водку пьют во время обеда. Повторите.

Гюнтер: Рррускккую...

Повар: Водку...

Герд: Пьют.

Элисказес: Во время обеда.

Маша: Отлично! Правило № 2: никогда не храните водку в морозилке. Если она будет очень холодной, вы не почувствуете ее вкуса и можете застудить горло. № 3: выпивайте сразу не менее ста миллилитров, сразу закусывайте соленым огурцом и начинайте есть. (Показывает пустую бутылку.) Сколько водки было в бутылке? Элисказес?

Элисказес: Пол-литра.

Маша: Сколько бокалов на столе?

Герд: Пять.

Маша: Сколько миллилитров водки в каждом бокале? Гюнтер?

Гюнтер: Сто.

Маша: Молодец! Так, с теоретической частью покончили, переходим к практической. Берем в правую руку водку, в левую огурец. (Все выполняют ее команду.) Я пью первой. Смотрите внимательно. Перед выпиванием необходимо сказать: «На здоровье!», слегка вдохнуть и задержать дыхание. Понятно?

Герд: Простите, а выдыхать когда?

Маша: Когда выпьете. А потом сразу ешьте огурец. Сейчас я все покажу. (Поднимает бокал, обводит им сидящих.) На здоровье! (Выпивает залпом, бросает бокал через плечо, нюхает огурец и кладет его на тарелку.)

Все: А огурец?

Маша (смеясь): Я забыла вам сказать! Дело в том, что я после первой рюмки никогда не закусываю. Но это мое личное правило, и на всех не распространяется.

Герд: Скажите, а в России всегда после того как выпьют, бьют бокалы?

Маша: Не всегда. Только когда пьют с идеей.

Герд: И часто пьют с идеей?

Маша: Бывает. Но хватит разговоров, господа! Пейте!

Все произносят «На здоровье!», вдыхают и пьют; кто-то давится и кашляет, кто-то выпивает благополучно. Гюнтер бросает бокал об пол, остальные ставят свои бокалы на стол. Громко хрустят огурцами.

Маша: Ну, молодцы! Поздравляю с первой правильно выпитой рюмкой! (Подходит к каждому и целует.) А теперь — ешьте, ешьте, ешьте!

Все приступают к китайской еде.

Маша (подходит сзади к Гюнтеру, гладит его голову): Как хорошо. Я так счастлива.

Гюнтер (жует): Пппочему?

Маша: Хоть одно доброе дело сделала для немцев!

Гюнтер: Ззздорово!

Маша: Ну, как? Вам понравилось, господа?

Повар, Элисказес и Герд переглядываются с полными ртами, потом кивают.

Маша: Слава Богу!

Герд: Скажите, пожалуйста, почему никто из русских до сих пор не показал немцам, как правильно пить русскую водку? (Икает.)

Маша: Не знаю! Наверно, это важная государственная тайна!

Гюнтер (радостно): Зззначит, ты — государственная преступница?

Маша (хлопает в ладоши): Значит, я государственная преступница! Ура! За это — второй тост! Элисказес, несите вторую бутылку!

Гюнтер: Ура! Вторую бббутылку!

Элисказес (весело вскакивает): Слушаюсь!

Внезапно свет меняется на мертвенно-голубой, все замирают. Сверху падают сотни ремней, расправляясь, застывают в воздухе. Появляется Маша-2.

Маша-2: Ты будешь сечь его сегодня, завтра, послезавтра, сечь в вашей спальне и в гостиной, сечь в ванной и в гараже, сечь в саду. Ты будешь сечь его 26 июня 1996 года в афинском отеле «Посейдон», 1 ноября 1999 года в нью-йоркском «Хилтоне», 6 августа 2005 года в московском «Метрополе». Ты будешь сечь его на вашей яхте «Маша» посередине Боден-Зее, сечь в английской деревушке Круль, сечь в Йоханнесбурге и в Пекине. Ты будешь сечь его в день двадцатипятилетия вашей свадьбы, после банкета, затянувшегося до трех часов утра в вашем новом доме на берегу Штарнбергер-Зее, в заваленной цветами спальне. Кряхтя и содрогаясь дряблой, морщинистой спиной, он повалится ничком на кровать, ты взмахнешь своей искривленной подагрой рукой, ремень вяло опустится на спину, как на овсяное желе, и сквозь новые фарфоровые зубы ты прошепчешь...

Шепот: Вот тебе, мрамор!

Маша: Неееет!!!

Маша-2: Возле ближайшего перекрестка тебя ждет такси. У шофера твой билет на Кельн. Адрес Марка: Швальбахер штрассе, 17.

Маша: Швальбахер штрассе, 17.